| Главная » Читальный зал » История и краеведение |
Исполнил клятву Богу
«ИСПОЛНИЛ КЛЯТВУ БОГУ»
Своего деда, священника Макария Мартиновича Огибенина, мне не довелось увидеть: я родилась через шестнадцать лет и четыре дня после его ухода в мир иной.
Воссоздавать его незабвенный образ, его прекрасный и трудный жизненный путь мне помогают старинные фотографии из семейного архива, немногословные воспоминания его детей, Наталии и Владимира, эпистолярное наследие моих предков, дневники сына Владимира – моего отца, исторические документы и другие печатные источники, общение с краеведами, родственниками… Наши предки Огибенины из Висимо-Шайтанского завода были истовыми старообрядцами. Чему имеются различного рода подтверждения. Так, в экспозиции Висимского литературно-мемориального музея Д. Н. Мамина-Сибиряка, имеется фотография, сопровождённая подписью «Висимская старообрядка Селиванова. Конец XIX века». Это моя прапрабабушка Татьяна Ивановна, жена Клементия Трофимовича Огибенина, моего прапрадеда. Снимок сделан их сыном, Тарасом Клементьевичем Огибениным, владельцем фотоателье в Тюмени. Есть и эпистолярное подтверждение – письма К. Т. Огибенина и его внучки, сестры Макария Мартиновича – Анны Мартиновны (в одном из писем она подписывается Фирсовой, в другом – Огибениной. Дочь К. Т. Огибенина, Вера Клементьевна, рано овдовела, и дед дал внукам свою фамилию. Анна же с младенчества, судя по письмам, воспитывалась у него в Тюмени). Благодаря этому, сохранённому тремя поколениями моих предков, бесценному эпистолярному наследию («расшифровке» которого я посвятила отпуск в 2007 году), ожили образы наших прародителей и приметы давно ушедших лет, стали ясны родственные связи, восстановлена мною родословная… … Небезосновательно предполагаю, что в старости прапрадедушка Клементий и прапрабабушка Татьяна возвратились на родную висимскую землю. Косвенно об этом свидетельствует вышеупомянутый экспонат в музее Д. Н. Мамина-Сибиряка (к сожалению, нет сведений о том, кто передал фотографию в музей). Но снимок Огибенины могли послать из Тюмени по почте (в XIX веке, разумеется) своим родственникам в Висим. Гораздо более веским доказательством является то, что в письмах из томской тайги Анна одновременно обращается к Вере Клементьевне и Клементию Трофимовичу, а также передаёт приветы сестре Ксении Мартиновне, зятю Василию Ефимовичу (Соловьёву), племяннику Ермишеньке, проживавшим в Висиме, что доподлинно известно от моего троюродного брата Михаила Семёновича Соловьёва. … Полные тексты писем напечатаны в моих книгах «Да святится имя твоё…» (Ирбит, 2010 год) и «От Верх-Нейвинска до… Верх-Нейвинска» (Ирбит, 2011 год). Как ни старалась я найти хотя бы строчку, написанную самим Макарием Мартиновичем, ничего, кроме посвящения матери на его фотографии, к великому сожалению, не обнаружила. Вот она, эта надпись: «Дорогой матушке благодарный сын М. Огибенин. В память оставления службы в Кыштымском заводе и переходе моем в Курган в собор». Как же, спросит дотошный читатель, Макарий – почтительный сын, отпрыск семьи потомственных, истовых старообрядцев, оказался вдруг «служителем Церкви Христовой»?.. Судя по письмам, его деда, К.Т. Огибенина, отличала не только приверженность к «старой вере», но и огромное трудолюбие. После ссылки в город Тару Тобольской губернии, он получил разрешение поселиться с семьёй в Тюмени, где во второй половине 70-х годов XIX века, при поддержке сыновей, наладил производство сундуков. Кстати, именно это производство считают основой создания тюменской мебельной фабрики «Заречье». А ещё моих предков отличало истинное чадолюбие: любя детей, внуков, помогая им, их не считали собственностью, а уважали в них личность, значит, и их выбор жизненного пути. Достаточно взглянуть на фотографию 1911 года (дотошное исследование истории рода позволило мне самостоятельно определить точную дату этого снимка), чтобы понять, как гордится Вера Клементьевна своим сыном Макарием, получившим в том году перевод в тюменский собор Знамения Божией Матери, как любит она своих детей и внуков… Макарий Мартинович родился в 1870 году (день его именин – 7 августа по новому стилю) в Висимо-Шайтанском заводе в семье рабочего. Образование получил домашнее. С 1901 года член Епархиального миссионерского комитета. В том же году назначен псаломщиком в Николаевскую единоверческую церковь Верх-Нейвинска. В 8-9 и 10 номерах «Екатеринбургских епархиальных ведомостей» за 1903 год помещена публикация «Присоединение старообрядческого начетчика П.В. Мягкова и его краткая автобиография» за подписью М. Огибенина, содержание которой, думается, обозначает не только позицию самого автора, но и косвенно указывает на его личный опыт «познания истины»… 7 сентября 1903 года преосвященным Никанором, епископом Екатеринбургским и Ирбитским, М. Огибенин рукоположен в сан диакона и направлен в православный приход Верх-Нейвинского завода. Вероятно, в этом же году состоялось венчание Макария Мартиновича Огибенина и Ольги Ксенофонтовны Багарядцевой. Родилась она 28 апреля (н.ст.) 1882 года в семье служащего отдела золотодобычи Верх-Нейвинского завода Ксенофонта Викторовича Багарядцева. По свидетельству её дочери Наталии Макаровны, Ольга Ксенофонтовна была в семье вторым ребенком из десяти. Окончив Екатеринбургскую женскую гимназию, работала учительницей, но, по понятной причине, только до революции… В посёлке Верх-Нейвинском по сей день сохранилось немало старинных зданий, кажется, и его улочки помнят лёгкую поступь юной учительницы Ольги Ксенофонтовны и уверенный шаг диакона Макария Огибенина. Благодарна я новоуральскому краеведу Денису Евгеньевичу Щербине за установление конкретных дат, связанных с началом церковной службы моего деда. Он же показал мне и моим сыновьям Анатолию и Андрею, когда мы впервые 12 июля 2010 года приехали в Верх-Нейвинск, здание бывшего Николаевского православного храма, точнее, его сохранившуюся часть. Здание было приспособлено под клуб, но и то, что осталось, свидетельствует о его былой монументальности и величественности. Под сводами этого храма диакон Макарий Огибенин был удостоен в 1905 году в честь Пасхи грамоты архипастырского благословения. … Ровно за неделю до 25-летия со дня смерти нашего папы, Владимира Макаровича (19 сентября 1987 года), мой брат Николай обнаружил в одном из помещений на своей усадьбе поистине клад: вышеупомянутую фотографию (Вера Клементьевна со снохой Ольгой Ксенофонтовной, детьми Макарием Мартиновичем и Ксенией Мартиновной, внуками Алёшей, Володей (на руках у няни Саши) и другими; множество рисунков Владимира Макаровича – детских, юношеских и студенческих лет (среди которых два с одинаковым названием – «Наша елка. 1919 год», есть также – «Мамин дом в Верх-Нейвинске. 1937 год»); пожелтевший листочек, вырванный из разлинованной тетради, с воспоминаниями, написанными маленьким Володей. С душевным трепетом прочитав их, установила точную дату переезда семьи М.М. Огибенина из Кургана в Тюмень – 1911 год. Итак… «Отрывочныя воспоминания (заголовок. – Т.О.). Первое, что я вам хочу рассказать и что помню из нашего приезда в г. Тюмень, была только одна сцена. Разговоров я не помню, а помню только, что мы, то есть я, папа, мама и брат мой Алёша, сидели на разных сундуках и ели колбасу. Запомнил я потому так мало, что мне было тогда два года». Как бы ни были интересны воспоминания ребенка Володи, прерву их, чтобы представить читателям хотя бы часть тех, что написаны Владимиром Макаровичем в 1944 году. Знаменская церковь
Наискосок от нашего дома стоял милый храм Знамения Божьей Матери, в котором служил папа. В церковной ограде росли с севера высокие липы, а с юга была полянка, обсаженная берёзами. Помню высокую фигуру папы, идущего по шлаковой дорожке от ворот к паперти. Ветер развевает его одежду и волосы. Помню гармоническое мощное звучание хора и папин ясный, ровный, величественный голос. Мне всегда хотелось смеяться, и бегали мурашки по спине, когда он заканчивал Евангелие. Золото, солнце, живопись на стенах и витражи, чудотворная икона Божьей Матери и симметрично с ней икона целителя Пантелеимона с частыми молебнами перед ней и слезами мамы – впечатления от Знаменской церкви. И ещё звон большого колокола – густой, бархатный. (Эти слова я вспомнила 12 июля 2009 года, в день папиного столетия, как только вышла из машины, остановившейся у ограды Знаменской церкви. Этот густой, бархатный звон властно и величественно царил над серым дождливым утром Дня Петра и Павла. – Т. О.). Мы с Алёшей часто играли в этой ограде. Здесь всегда было много шмелей и диких пчёл, находивших на одуванчиках мёд. Мёд этот мы жестоким образом присваивали себе, протыкая брюшки шмелей. Став постарше, Алёша с ребятами играл здесь в футбол. Помню мгновенное исчезновение всех, когда мяч попадал в окно церкви. С этой же оградой связано грустное воспоминание: папа с Алёшей в 1918 году отравили четыре семьи пчёл, обречённых на голодную зимовку. … Из воспоминаний Наталии Макаровны: «В 1919 году папа с Алёшей перебрались на Алтай. А в 1921-м мы поехали к ним. С собой везли книги, пианино, одежду, постель». К сожалению, в Тюмени оставались литературные труды Макария Мартиновича, видимо, вместе с фотоархивом Тараса Клементьевича (24 ящика фотонегативов с видами Тюмени, фотопортретами её жителей) они и были уничтожены хозяевами новой жизни. В папином архиве нашла единственную сохранившуюся книгу Макария Огибенина «День в раскольническом скиту (из путевых наблюдений)», выпущенную в Санкт-Петербурге в 1902 году. «Отец был образованным, – вспоминала Наталия Макаровна. – Он очень грамотно и красиво писал, хотя всего добился самообразованием. Характер его был, не в пример маминому, мягким. Нас, детей, никогда не наказывал. Только чуть повышенного тона нам было достаточно. Да и мама не наказывала. Папа много читал. Любил читать о путешествиях, и сам бы путешествовал, если бы было другое время». Однако «попутешествовать», особенно в годы советской власти, священнику М.М. Огибенину пришлось немало. Что побудило его оставить приход в селе Антипино на Алтае, мне не ведомо. Может быть, закрытие церкви. А может, желание вернуться в родные места… … Судя по содержанию писем, Макарий Мартинович, вплоть до 1937 года, проживает вдали от семьи. При первой возможности он посылает в помощь родным деньги. От вынужденной разлуки страдают все… В те суровые, бескомпромиссные времена дети из семей священнослужителей становились изгоями в обществе. «Ты не беспокойся о Наташе, – пишет 21 ноября 1929 года Ольга Ксенофонтовна Макарию Мартиновичу, – кто-то уже донёс, что она дочь служителя культа»… До принятия в 1936 году новой, «демократической» Конституции дети священнослужителей не имели права учиться ни в средних специальных, ни в высших учебных заведениях. Бог не обидел талантами Огибениных, но вместо учёбы на их долю выпала нередко унизительная борьба за существование. Из дневника Владимира: «26 июня 1933 года. На Наташу кто-то донёс, и её исключили из музыкального техникума и выслали из города (Свердловска. – Т.О.). Из-за отсутствия метрики паспорт мне не дали, а вручили временное удостоверение на три месяца. Маме – на три года». «30 июня 1934 года. Гнёт над нашей семьёй всё тот же». «11 октября 1934 года. Паспорт мне выдали только на год. Неблагонадёжен. Словом, всё без перемен». «1 ноября 1934 года. Никак не ожидал, что на Уралмаше откажут». «6 ноября 1934 года. С 4-го я работаю в Уралэлектромашине. Бухгалтер-финансист. Исакова про годовой паспорт спросила: «За папашу?». «19 сентября 1935 года. За паспортом я ходил двадцать дней. Дело на волоске висело». «4 марта 1936 года. 15 февраля я уволен по сокращению штата, а с 22-го работаю на кондитерской фабрике. Перед этим получил несколько отказов – по социальному происхождению». И подобных записей в дневнике Владимира Макаровича немало. А образование В.М. Огибенин все-таки получил: в 1941 году с отличием закончил Свердловское высшее художественное училище. Ещё юношей он взял на себя ответственность за благополучие семьи. Более других членов семьи он сочувствует отцу, делу, которому тот служит: «Как я желал бы походить на него! Память, бывалость, смекалка, сила, голос, общительность – вот его черты» (28 февраля 1931 года). Когда в селе Медведка власти закрыли церковь, Макарий Мартинович исполнял требы на дому, что вызывало понятную тревогу у Ольги Ксенофонтовны. А Владимир подбадривал отца: «Бороду пока, пожалуйста, не стриги» (письмо от 28 января 1928 года). «26 июня 1929 года. Маме очень не нравится его неприспособленность к настоящей жизни, мне – наоборот». «24 июня 1930 года. Прочитал «Ответ» Горького в «Известиях». Меня удивляют все эти люди, которые с налитыми кровью глазами гавкают из своих кабинетов на религию и Бога, обвиняя последнего в несовершенстве отношений между людьми. Ведь христианством даны наияснейшие, наипростейшие правила жизни – следуйте им, и всё будет хорошо. Сам я не следую, но и не обвиняю ни в чём Бога. Неприятно, что и Горький к этим же людям принадлежит». «30 декабря 1930 года. Как добиться, вернее, добиваться счастья на Земле христианскими методами при нежелании капитализма изменить жизнь? Большевистское переустройство лучше, чем жизнь при капитализме, но методы «не педагогичны». И могут оказаться настолько «не педагогичны», что не приведут к концу работу». «13 февраля 1931 года. Думаю папе написать, что я всё ещё не бросил мечтать идти по его стопам. Вся задержка только в том, что я этим страшно наврежу близким, а также и своим детям, если таковые будут». «15 февраля 1931 года. Уехать бы в Томско-Чулымскую тайгу и жить по-полукержачьи». «3 апреля 1931 года. Сегодня было бедняцко-профсоюзное собрание и на нём в «разном» был поставлен опять вопрос обо мне. (…) На вопрос, поддерживаю ли я связь с отцом, я ответил – имею». … Из дневника В.М. Огибенина: «16 января 1931 года. Папа написал Авдееву в Верх-Нейвинск». «4 февраля 1931 года. Папа чувствует себя плохо… Но он не унывает. Он получил безвозвратный перевод на билет от Авдеева. Есть ещё нужда в «батях»… Дай-то Бог!». «28 февраля 1931 года. Папа 2 марта уезжает». Из письма В.М. Огибенина: «6 мая 1931 года. Милый мой папа! Соскучился я по тебе как. (…) По твоим письмам видать, что настроение у тебя поднялось высоко. Завидую я тебе. Завидую потому, что ты в краях, с которыми у тебя связано лучшее время». Дневниковые записи о последних днях жизни деда не могу читать без слез. «13 июля 1937 года. 8-го в 9 часов утра папа умер. Не могу освоиться с этим. На посту папа умер – исполнил клятву Богу»… Отзываясь на горестную весть о кончине М.М. Огибенина, Зинаида Михайловна, вдова Т.К. Огибенина, назвала его человеком недюжинной мысли. Дорого мне и то, что благодаря Денису Евгеньевичу Щербине отыскалась жительница Новоуральска Татьяна Александровна Потанина (ныне покойная), которая в течение своей долгой жизни хранила облик М.М. Огибенина в памяти. Её тетя Евгения Всеволодовна, дочь священника Вишневского, отзывалась о моём деде как об образованнейшем человеке. Глубоко верю в то, что человек жив, пока о нем помнят. Март 2013 года. Ирбит. Copyright © Огибенина Т.В., 2013  Макарий Огибенин в годы юности
 Макарий Огибенин с сыном Алексеем. Екатеринбург, 1909г.  Семья Огибениных, 1911 год  М.М. Огибенин. 1937 г. | |
| Просмотров: 3296 | Рейтинг: 4.2/4 |