Первая половина двадцатого века стала суровым испытанием для граждан нашей страны. На долю одного-двух поколений выпали две мировые и одна гражданская войны, революция, социально-экономические эксперименты советской эпохи, сопровождавшиеся массовыми политическими репрессиями. По накалу трагичности всё это - явления одного порядка, каждое из них стоило нашему народу миллионов жизней. Свой счёт репрессированным имеет и Невьянск.
С конца 1980-х годов к теме репрессий в Невьянске уже обращались. Прежде всего, учителя истории учебных заведений города и района, где есть музеи. Школьники встречались с репрессированными, в личной беседе с ними устанавливая факты их жизни, копируя документы и фотографии для своих музейных экспозиций. К сожалению, эта работа быстро прекратилась: сложным, оказалось, устанавливать репрессированных. Достаточно результативно исследовала тему сотрудник Музея истории невьянского завода (МИНЗ) В. Г. Лисицина. Она выявляла репрессированных работников НМЗ (завода № 68) через архивные документы заводского отдела кадров, где указывались причины увольнения работников. Получился предварительный список из 500 фамилий. Конечно, эта информация требовала уточнения по материалам государственных архивов, т.к. на основании записи «уволен в связи с арестом» делать вывод, что человек был репрессирован нельзя, ведь арестовать могли и не по политической 58-й статье УК. А именно таких записей в книгах ОК завода № 68 достаточно много. Помимо этой работы Вера Геннадьевна Лисицина собирала информацию в личных встречах с репрессированными работниками НМЗ. С увольнением В. Г. Лисициной работа по данной теме в МИНЗ прекратилась. В городском краеведческом музее Невьянска исследование темы репрессий сначала носило характер не столько самостоятельный, сколько сопутствующий. Сотрудники, занимаясь изучением своих тем, выходили на тему репрессий - слишком много людей пострадало от них. В 2002 году история массовых политических репрессий в Невьянске в 1920-50-е годы стала темой моей исследовательской работы в музее. На настоящий момент удалось установить следующую картину репрессий в Невьянске.
Преследование «за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам» (так квалифицируются репрессии в законе о реабилитации жертв политических репрессий), началось уже зимой 1918 года: за постоянную агитацию против Советской власти из Невьянска были высланы местные оппозиционеры - меньшевик Бахтин и правый эсер Абрам Денисович Воробьёв Есть также информация о расправах со священнослужителями, но она требуегг уточнения.
После утверждения Советской власти в Невьянске репрессии уже не прекращались. В начале 1920-х годов невьянцев из числа бывших купцов, торговых людей, духовенства, чиновников, жандармов, полицейских, участников Белого движения лишали избирательного права. По списку лиц, лишённых избирательных прав, только в период с 12 августа по 3 октября 1925 года перечислены более чем двести человек(1). Проследить полную статистику и динамику этого процесса не представляется возможным из-за отсутствия документов.
Следующим этапом репрессий стало раскулачивание. Коснулось оно и горожан. По «Протоколу Внеочередного заседания Президиума Невьянского Городского Совета», состоявшегося 9 февраля 1930 года, «принимая во внимание решения рабочих и гражданских собраний, учитывая необходимость ликвидации кулачества как класса,...принято решение (провести) немедленно раскулачивание по гор. Невьянску... подпадающих под раскулачивание, конфисковав их имущество и домовладения и передав таковое в колхоз-союз в гор. Невьянске», и далее 27 фамилий(2). Фамилии некоторых из предложенных к раскулачиванию были и в списке лишённых избирательных прав 1925 года. Вот ещё одно свидетельство. В августе того же 1930-го года в Президиуме ОкрИК рассматривалась жалоба Савина Василия Викторовича «Невьянского района на неправильное раскулачивание его хозяйства. имущественное положение: старатель (!) на золотых приисках. 2 лошади, 2 коровы. Имущества на 3890 рублей. В 1928 году лишён избирательных прав... Президиума ОкрИК (постановил) подтвердить и в жалобе отказать»(3). Решения о раскулачивании принимались и в ходе цеховых собраний на НМЗ, копии протоколов которых хранятся в ГУ ЦДООСО. Тенденция чётко прослеживается: репрессивные меры ужесточаются.
30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О мерах по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». 5 февраля 1930 года выходит постановление Уралобкома «О ликвидации кулацких хозяйств в связи с массовой коллективизацией». На практике действовал принцип «Лучше перекулачить, чем недокулачить». Каждому району была дана «контрольная цифра» раскулачиваемых. В Невьянском районе, как и везде в стране, многие крестьянские хозяйства были разорены, а семьи высланы в дальние и ближние спецпоселения. Восстановить цельную картину раскулачивания в Невьянском районе сейчас не просто: даже если документы и фиксировали все события этого процесса (что вряд ли), то сохранились ли они? Доступны ли они для исследователя? В Государственном архиве Свердловской области сохранились несколько законных жалоб на неправильное раскулачивание сельчан. Житель с.Быньги Медведев Трофим Иванович «...имущественное положение после революции - посева 5,50 га, лошадей - 2, коров - 2...с/х машины: молотилка и жатка ..имел колёсную мастерскую с применением постоянного наёмного труда 2-х человек... пользовался наёмным трудом 2-х батраков постоянно и несколько сезонных для обработки земли... с.х. налог платил в индивидуальном порядке, кроме того, платил другие налоги в общей сумме 1005 рублей... Решение РИКа о раскулачивании гр. Медведева по 3-й категории - утвердить» Такие жалобы и с тем же результатом подавали жители Невьянского района Отавин Иван и Корюков Семён. Со слов дочери известен случай Алексея Катаева из села Корелы. Сирота, он начинал своё хозяйство «с нуля», к концу 1920-х годов - уже крепкий середняк. Был раскулачен с конфискацией имущества, а сам отправлен на лесозаготовки. Оттуда Катаев жаловался «в Москву». И сумел добиться справедливости - ему вернули всё уцелевшее имущество! Некоторое время после этого семья Катаевых продолжала жить в родной деревне как единоличники, выплачивая всё увеличивавшиеся налоги, но когда это стало не под силу, решили уехать из Корел. Сельсовет им не позволил! И пока Катаевы не выполнили его задание запахать и засеять собственные поля овсом, ячменём, рожью, и только после их всходов и передачи (не продажи!) по акту в колхоз всего движимого и недвижимого имущества семье дали справку-разрешение на выезд из села. Таков был вариант «мягкого» раскулачивания Общее количество репрессированных в коллективизацию Невьянских крестьян неизвестно. В открытых источниках такой информации нет, приходится собирать её по крупицам. По косвенным источникам стало известно, что в селе Шурапа в начале 1930-х годов было раскулачено и отправлено на спецпоселение пять семей (ГААОСО Д.20939). В селе Быньги в 1931 году был раскулачен Плохих Гаврила Герасимович. Исследование, конечно, должно быть продолжено.
Всегда на заметке у репрессивных органов были граждане, принадлежавшие к официальной или неофициальной религиозной организации В феврале 1933 года в Невьянском районе была «раскрыта» группа «Истинно-православных христиан», куда входили 48 мужчин и женщин в возрасте от 20 до 66 лет, проживавших в Федьковке, Обжорино, Таватуе. НКВД рассматривал секту как контрреволюционную организацию. 7 апреля 1933 года Тройкой при ОГПУ по Уралу все были осуждены по ст.58/11 УК на 5 лет ссылки(4). В 1930-е годы в Невьянском районе был закрыт нелегальный Введенский монастырь в деревне Сербишино, а его священник Иван Георгиевич Вяткин 3 ноября 1936 года был приговорён к пяти годам лагерей. На протяжении 1935-36 гг. органы НКВД в Невьянске сфабриковали «дело церковников-контрреволюционеров», фигуранты которого получили различные сроки заключения(5). В 1937 году следственные органы «разоблачили» ещё одну «контрреволюционную фашистскую повстанческую организацию церковников», все члены которой были расстреляны.(6)
С середины 30-х и до середины 50-х годов прошлого века Невьянский район стал местом спец- и адмссылки. С мая 1935 года в посёлках Цементном и Лёвиха были размещены спецпереселенцы из Ленинградской области. Это был целый эшелон из, так называемого, «кировского потока»: около 100 семей, русских и эстонских крестьян, высланных из пределов Ленинградской области. Для большинства из них высылка на Урал была не первым столкновением с советской репрессивной машиной. Все были из сельской местности, все, в той или иной степени, пострадали в коллективизацию от раскулачивания. В 1937 году почти в каждой семье спецпереселенцев были арестованы и расстреляны один-два члена семьи! Основанием для этого стал оперативный приказ наркома Внутренних дел СССР Н. Ежова №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», которым была установлена разнарядка на репрессии по этим категориям. Стандартным обвинением для них стала формулировка - «активный участник контрреволюционной повстанческой диверсионной вредительской группы», по заданию которой проводили контрреволюционную деятельность, направленную на подрыв Советского государства.
В 1937-38 гг. волна репрессий захлестнула всю страну, никто не чувствовал себя защищенным. Вот и в Невьянске органы НКВД обнаружили «гнусных вредителей», «врагов народа» практически во всех социальных группах: среди руководителей района, крестьян, рабочих, учителей и т.д. В духе времени писала об одном из невьянских процессов главная местная газета «Кировградская правда» (№ 251, от 2 ноября 1937г.): «1 ноября в Невьянске начался судебный процесс над контрреволюционной вредительской бандой правых... На скамье подсудимых кучка отъявленных мерзавцев... эта кучка подлых предателей по прямому указанию врагов народа Позднякова и Сухоросова (руководители района) на протяжении длительного времени совершала чудовищные преступления... Враги народа Гаренских, Туранс-кий, Ушенины, Белоусов, пылая звериной ненавистью к колхозному крестьянству... подрывали экономическую мощь колхозов, путали севообороты, искусственно создавали бескормицу, заражали колхозный скот, были исполнителями дьявольских террористических актов... спускали в колхозы вредительски завышенные планы хлебозакупа, добиваясь того, чтобы колхозы остались без семян, а колхозники без хлеба. .» Одновременно в Невьянске «состоялись многолюдные собрания на (заводах), в колхозах... Сообщение о процессе вызвало у трудящихся гнев и возмущение ...в решении рабочих говорится...просим выездную сессию Областного суда применить к изменникам родины высшую меру наказания - расстрел. Смерть гнусным бандитам, агентам японогерманского фашизма. . .» В том же 1937 году следствие выявило «. кулацкую вредительскую группировку (которая) орудовала в транспортном цехе завода № 68 парализуя заводской транспорт и срывая работу предприятия...».(7)
По всем законам жанра в Невьянске раскручивалась шпиономания. Гражданин с нерусской фамилией и нероссийского происхождения в далёком от внешних границ Невьянске вызывал непременное подозрение органов НКВД, они тщательно искали и, конечно, «находили» состав преступления в поступках этих людей. В том же 1937 году Свиридо Семён Михайлович (8), Бойко Матвей Тихонович(9), Иван Мартынович Зольман(10) были «изобличен(ы) в причастии к разведывательным органам иностранного государства, по заданию которых проводили на территории СССР шпионско-вредительскую деятельность».
Во время войны Невьянск продолжал оставаться местом размещения ссыльных репрессированных. На предприятиях и стройках района с 1944-го и до середины 1950-х годов трудились десятки советских немцев-трудармейцев. Весной 1944 года к ним присоединились депортированные сразу после освобождения Крыма его коренные жители - этнические греки, болгары, татары и др. Также как спецпереселенцы из Ленинградской области или часть немцев-трудармейцев они работали на цементном заводе, отмечались в комендатуре, были ограничены в передвижении по территории района, спрашивали разрешения на свадьбу-женитьбу
В 1940-х годах типичными для советского ГУЛАГа стали так называемые «повторники»-репрессированные однажды, они в конце 1940-х годов, после отбытия первого заключения, получали повторные сроки. Александр Никифорович Деев в 1941 году был осужден на 10 лет ИТЛ, освобождён в марте 1944 года по актировке. Повторный 10-летний срок в 1949 году получил по обвинению за клевету на условия жизни трудящихся, восхваление жизни бывшей царской России и в капиталистических странах, дискредитацию мероприятий ВКП(б) и советского правительства.(11) Повторный 10-летний срок в Невьянском ОЛП № 3 на руднике Осиновский за антисоветскую агитацию получил Гречко Павел Герасимович.(12) «Повторником» стал Тамакулов Александр Александрович, уроженец с. Шурала. Первый срок он отбывал как участник «фашистско-повстанческой организации церковников», в 1947 году вновь был арестован и осуждён на высылку в Сибирь.
Вот так пока определяются основные этапы репрессий в Невьянском районе. Картина эта, конечно, не окончательная. Исследование по теме должно быть продолжено.