Печальный Пьеро

Расплавлен грим печального Пьеро,
И рана на лице от шпанской мушки.
Болтается роскошное перо
На лысой голове его подружки.
Поднялся занавес, свою поет он песнь,
Слова нехитрые: «Бонжур вам, человеки,
О, одиночество, - ты странная болезнь,
И нету от тебя лекарств в аптеке».
Он в черном домино пьет горечь лебеды,
А в белом вам, о, зритель, улыбнется.
Не слышит публика веселая, увы,
Как маленькое сердце в кукле бьется.
Вот зал кричит восторженно: «Браво!».
Шум голосов, знакомая картина.
На сцене в ходе действия всего
Его лишь добрая прощает Коломбина.
А за кулисами ей дорог Арлекин,
Жгут кожу нарисованные слезы.
Пьеро грустит, он как всегда один,
В душе хранит мечты свои и грезы.
И знает потому большой секрет:
Когда горит огонь - прекрасны лица.
Спектакль окончен, гаснет рампы свет,
Наступит тьма, но чудо повторится.
Поправит снова он наряд неброский,
Накинет плащ линялый на плечо.
Он верит, что судьба его - подмостки,
И нет конца комедиям еще.

 

На миг остановившись у витрины,
Я девушку увидел за стеклом.
Неоновое имя магазина
Светилось в полумраке голубом.
Изящных линий женское коварство,
Что в мире называют красотой -
Мужскому сердцу лучшее лекарство
От всех недугов сущности земной.
Завороженный таинством природы
И блеском грустных и печальных глаз,
Тоскующих по стилю вечной моды,
В молчаньи умирающей на нас,
Я ждал ее неистового взгляда,
Сгорая от любви у стройных ног,
И стоя на коленях, раз так надо,
Терпел ее надменность, сколько мог.
Она мне не ответила, но что же,
Поднялся с замерзающих колен.
Я слишком долго веселил прохожих,
Моля о встрече женский манекен.

 

В тень березы присяду к ручью,
Где струится земная прохлада.
Я от жизни так много хочу,
А как мало мне в сущности надо.
Чтоб для милой в долине цветы
Расцвели под луной до рассвета.
Чтобы в кронах умолкли листы
И уснул соловей - вестник лета.
Чтоб с зарей заблестела роса,
А весной вновь звенели капели.
Чтоб всегда были рядом глаза,
Что с любовью мне в душу смотрели.
Чтобы смог я сорвать с неба звезды,
Подарить их тебе на лету.
Пусть огнем запылают гроздья
У рябины, что плачет в саду.
Я люблю и тебя не покину,
Сбереги только свет звезды.
И, конечно же, цвет рябины,
Если к ней прилетят дрозды.

 

Черемушка

Стоишь, ресницы запорошены,
Печаль заветную тая.
Ну, здравствуй, ты моя хорошая,
Колдунья милая моя!
Судьбой нелегкою мы спаяны,
Но никого в том не виня,
К тебе пришел я неприкаянный,
Прими же с ласкою меня.
И я в порыве вдохновения
Щекой своей к тебе прижмусь.
Ты разреши мои сомнения
И прогони печаль и грусть.
Ты обними меня прохладою
Седых заснеженных полей
И напои меня усладою
Бездонной терпкости своей.
Укрой меня своей порошею,
Хоть на день вьюгу наколдуй.
Черемушка, моя хорошая,
Зимы прощальный поцелуй!

 

Белая лебедь

Пусть дни, в закатном золоте сгорая,
Вновь улетают стаей лебедей.
Я загрустил, душою понимая,
Что не могу я без любви твоей.
Мне так хотелось сказку сделать былью,
Казалось, наши судьбы сплетены,
А лебедь белая распахивала крылья
Над нами в ожидании весны.
И с нежностью носил я на руках
Мою любовь, забыв свои печали,
И звал всевластно белых крыл размах
В сиреневые сказочные дали.
Я жил в согласии с собой, творил стихи,
Старался сделать этот мир чудесней,
Но я не знал, что миг моей любви
Окажется лишь лебединой песней.
И ноткой грустной в сердце замирая,
Меня поманит за собою даль,
Где лебедь белая, по небу проплывая,
Хранит мою неясную печаль.
Там, в небесах, она, взмахнув крылами,
Покажет мне всю красоту земли,
Чтоб понял я — мы виноваты сами,
Что так любовь небрежно берегли.
И я, очнувшись, заново рождаюсь
В той лебединой заревой тиши.
Она летит, едва крылом касаясь,
Моей такой доверчивой души.