В книгу входят рассказы, навеянные уральским фольклором: сказкой о менквах - злых духов по поверьям вогулов и преданием об изготовлении Акинфием Демидовым монет на острове Сосновом Черноисточинского пруда.
Ознакомительный файл
Андрей Чуднов
Тайна
Содержание
Уведомление об авторских правах
Тайна
литературная догадка
Несмотря на конец весны, день выдался необычайно жарким. Солнце палило просто беспощадно. Прошлогодняя трава на южных склонах гор была им так высушена и выбелена, что, казалось, попади на неё искра, и вся она займётся страшным неугасимым огнём лесного пожара.
По чуть заметной тропинке среди прозрачного, с только что раскрывшимися почками леса шли два путника. Шли они молча, лишь изредка переговариваясь.
Первым шёл мужчина средних лет. Лёгкая, бесшумная походка. Дошка из тонких козьих шкур, высокие лосиные сапоги-чулки, подвязанные по-вогульски к поясу. Длинное кремневое ружьё, хорошо пригнанная котомка за плечами. Можно было понять, что это лесной человек. Глаза его живо и весело блестели, когда он смотрел по сторонам. Когда же он оглядывался на свою спутницу, они то почти смеялись, то делались задумчивыми. Спутницей его была девочка лет десяти. Худенькая, стройная. Одетая в тёмно-синий сарафан, поверх которого была надета короткая душегрея. Под туго повязанным платком выделялся высокий лоб. Прямые брови, зелёные глаза, нос с небольшой горбинкой. Губы плотно сжаты: было видно, что идти за своим спутником, не отставая, ей нелегко. Но, вместе с тем, её большие глаза смотрели вокруг с интересом. В пути они были уже полдня.
– Ничего, дочка, скоро отдохнём, – заговорил, не оборачиваясь, охотник.
– Тут у перевала есть добрая земляночка. В ней перекусим, водицы попьём. Только нужно поспешить. Посмотри, какая тучища за нами гонится. Должно быть, не минует нас.
С запада, действительно, быстро двигалась тёмно-синяя туча. Вскоре она закрыла солнце. Разбежалась на полнеба. Стала почти чёрной. Её край сделался белым, похожим на гребень высокой пенной волны. Приближалась буря.
Через несколько минут по вершинам деревьев пробежал быстрый порыв ветра. Следующий, с сильным шумом, пригнул верхушки. На землю упали крупные дождевые капли.
– Бежим, – весело вскрикнул охотник.
Девочка с округлившимися от испуга глазами, радостно взвизгнув, пустилась вслед за ним.
Ливень стеной обрушился на путников. Спасла их землянка. Это жилище можно было угадать лишь по невысокой дощатой дверце и костровищу перед входом. Устроенная в вершине лога, укрытая сверху дерновиной с лесной травой, она была совершенно незаметна среди чащобы.
Небольшой очаг, сложенный из буроватых камней, и две лежанки, сделанные из жердей, покрытые пихтовым лапником, – вот и всё устройство этой лесной обители. Но и сейчас, в холодную зимнюю ночь, эта простая постройка была надёжным убежищем от непогоды. Люди скинули намокшие одежды и молча сидели, глядя через открытую дверцу на ливень.
– Дождь скоро пройдёт, но идти по сырой дороге ещё хуже, чем под дождём – вся вода с деревьев наша будет. Да и намаялась ты с непривычки. Заночуем, пожалуй, здесь. А завтра хороший день будет – дальше пойдём. Дня в три и доберёмся до Невьянского завода, – проговорил мужчина.
– Нарежу свежего пихтарника на лежанки, этот-то, погляди, весь высох, осыпается. Выспимся с тобой, как на перинке пуховой.
Девочка взяла одну веточку. На руке остались коричневые душистые хвоинки. Вообще, ей нравился запах леса. Хотя её родная Висимская слобода и располагалась в широкой долине среди бескрайних лесов, но пахло там жильём. Летом это был запах луговых трав, сена. Зимой к морозной свежести примешивался запах дыма из топящихся печей. Здесь же, как говорил охотник, «в горах», пахло совсем по-другому. Дождь только усилил все лесные ароматы. И теперь уставшая маленькая путница тихо сидела, вдыхая неизвестные запахи леса. Изредка подносила к носу и нюхала зажатые в ладошке хвоинки.
– Тятя, а где же твой Кучумка? – спросила после долгого молчания девочка.
– Волки его зимой заели, Палаша, – ответил, вздохнув, охотник. – Под Крещенье сильно студёно было. Ночевал я в лесной избушке. Кучумку на улице привязал – он к холоду привыкший. Ночью тихо так подошла стая волчья. Залегли в соседний лесок. Лютующие, голодные. Кучумка услыхал, оборвал верёвку и ринулся в драку. Да где ему одному справиться, их там серых с дюжину было… Как рассвело, выглянул я за дверь – нет Кучумки. Встал на лыжи, пошел по следу, да недалеко. Всё и увидел. Снег красный. Пса, друга моего верного, нет. Прошел дальше по волчьим следам. Им тоже досталось – два на трёх лапах ухрамывали, а третий, огромный волчище, видно, их вожак, тяжело шёл. Через несколько шагов кровь у него из шеи на снег, на ветки так и брызгала. К вечеру, верно, и околел…
– А к нам сюда волки не придут? – с опаской спросила девочка.
– Нет. Летом их и не увидишь. По лесам разбегаются, волчат ростят. Разве где какую скотинку отбившуюся заедят. А к жилью и не показываются.
Посидели молча. Дождь за дверью лил плотной серой стеной. Сквозь открытую дверцу попадала пахнущая дождём водяная пыль.
– А другую собачку возьмёшь когда-нибудь? – снова заговорила девочка.
– Наверно. Без собаки охотнику плохо. Только ведь мне особенный пёс нужен – чтоб сам себя прокармливал, да и мне помогал. Чтоб и белку гнал, и медведя держал, и за сохатым мог день-другой без устали бежать. У вогульцев такого искать нужно. Я и Кучумку у твоих дядьёв брал. Сразу он мне поглянулся. Ещё только мать перестал сосать, а уж вся стать охотничья была: уши вострые торчат, хвост кольцом на спине лежит, стойку делает. Да баской какой – белый с пятнами чёрными, и на лапах передних крапинки чёрные… Как найду подходящего щеночка – шкурок лисьих в промен не пожалею.
Опять замолчали. Дождь не переставал, но за дверью стало немного светлее.
Девочка стряхнула с рук остатки хвоинок и развязала платок. Волосы её были аккуратно собраны и заплетены в две косички, и поэтому, когда она сняла туго повязанный платок, её чуть оттопыренные ушки распрямились и стали похожи на крылышки бабочки. Мужчина посмотрел на неё и улыбнулся.
– Танюша так тебя и звала по-вогульски – Мань-Лапанты – Мотылёк.
Девочка чуть смущённо пожала плечами и потрогала свои уши.
Охотник тем временем достал из котомки медный котелок.
– Дождь пройдёт, сходим на родничок за водой, брусничного листа запарим, а пока хлебца поешь.
Он развернул обёрнутый тряпицей каравай. Отрезал от него ломоть. Посыпал солью из берестяной коробочки и подал девочке. Она взяла.
– И ты, тятя, поешь, – сказала дочь.
– Не хочу пока. С утра наелся. Встал пораньше и ел, ел, пока ты сны досматривала, – ответил, улыбаясь, мужчина.
Девочка начала есть с аппетитом.
– Я через волков и с Танюшей моей повстречался.
– Как это, тятя? – удивилась девочка.
– Лет уж пятнадцать прошло, а помнится всё, как вчера было. Место-то это под водой теперь. Пруд огромный разлился на Чёрном Истоке. Я тогда только недавно охотничьим промыслом занялся. Ни леса, ни зверя до тонкости не знал. Случилось, как-то в конце зимы, под вечер, возвращаться с охоты. На лыжах шёл. Скатился с горы на открытое место. Передо мной впереди другой пригорок. Подниматься вверх нужно, да вдруг на той горке, куда мне идти, волк завыл, а сзади, с моего следа, ему другой отвечает. Остановился. Думаю: что делать? Пока стоял, гляжу, на моей лыжне среди деревьев замелькало что-то. Я и сообразить не успел – из леса на елань человек на лыжах выкатывается. Идёт ловко, одет не по-нашему – видно, вогулянин. Ближе подошёл. Шапки на голове нет, две косы чёрные. Думаю: да ведь это девка. Поравнялась со мной. Годами-то со мной ровня. Кожа тёмная, как у нас в летнюю пору бывает. Глаза, вот как у тебя – зелёные, смешинка в них. Заговорила смело: «Что, охотник, волки одолели?». Я удивился, но вида не показываю. «Ничего подобного», – отвечаю. А она как по-волчьи завоет. От неожиданности я в сторону отпрянул и в снег провалился. Она смеётся. И я сижу в снегу, тоже смеюсь. На пригорке опять волк завыл.
– Там, наверно, дядька твой? – спрашиваю.
– Может, и дядька, да только не человек, – отвечает со смехом и руку мне протягивает. И как-то ловко да легко. Другому кому не подал бы руки, а к ней так и потянулся. Помогла мне из сугроба выбраться.
Снова заговорила. Говорит по-русски, как-то особенно, как будто голубь лесной – вяхирь – воркует. Расспросила, кто я, да откуда. Про себя рассказала. Зовут её Татьяна, из вогулов крещёных. Деревня их на реке Вые, а сюда на охоту зашли. Брат её неподалёку в избушке лесной ждёт. Она давно по моему следу идёт. Поняла, что русский я – лыжи мехом не подбиты. Что охотник никудышный – по следу лосиному вчерашнему большую петлю сделал. Потому как я через чащобу лез, поняла, что молодой да горячий – человек солидный обошёл бы стороной.
– Ты, охотник, волка этого не бойся. Это молодой волчок – подругу себе ищет. Уйдёт он с твоей дороги. А по тропам звериным с опаской ходи, ветки наклонённые зря не шевели – мы самострелы на сохатых настораживаем. Смотри, не нарвись на стрелу.
Потолковали так, да и разошлись в разные стороны.
Вечером спать ложиться нужно, а у меня из головы эта вогулянка не выходит.
Через несколько дней с маманькой, царство ей небесное, заговорил: «Сосватай мне, маманька, вогулянку».
Она осердилась на меня: «У нас деушек полно. У Корякиных вон две дочери. У Беловых Аннушка – хорошая какая. Отца-мать и дедушек-бабушек всех знаю – добрая семья. А он к дикарке свататься собрался. Ты, Сергей, по лесам ходишь – скоро и сам одичаешь».
Ну, я с ней более про то разговора не заводил. Сам же всё о Татьяне думаю, соображаю, как бы снова её повидать. У того места, где встретились, все горы и ложки исходил. Никого не нашёл. Видно, ушли в другое место зверя промышлять. Только весной, когда уж снег сошёл, снова увидел её.
Специально ведь пошёл на реку Выю. У маманьки отпросился, обманул её маленько – заделье нашёл, сказал, что в заводе Тагильском мясо продам. Неподалёку от Тагильского завода – Выйский, ещё Никитой Демидовичем выстроен. А рядом с ним деревня вогульская была. Там и решил её искать. Сейчас уж этой деревни нету. Вогуличи, кто в заводах живёт, а кто в леса ушёл. Отыскал я Татьяну, замуж позвал. Согласилась она. Обвенчались, правда, только через три года. Тайком от маманьки – она мне благословенья не дала…
Девочка давно доела хлеб и тихонько сидела, внимательно слушая отца. Она боялась перебить его. Ей хотелось побольше узнать о своей маме, которую она почти не помнила. Было немного горько оттого, что её добрая бабушка Тина, с которой она прожила всю свою жизнь, конечно, ту её часть, которую могла вспомнить, когда-то сердилась на отца, ссорилась с ним и называла маму дикаркой. Правда, это прозвище – дикарка – доставалось иногда от бабушки и самой Пелагее, когда та не могла успокоить расшалившуюся внучку. Но это было за дело, и девочка это понимала душой, а обругать человека, даже не зная его, казалось несправедливым.
– Ты ведь потом помирился с бабушкой? – спросила Пелагея.
– Да мы и не ссорились, просто размолвка какая-то получилась. Она привыкла жить по-старому. Строга была насчёт веры и обычаев: чтоб женились да замуж выходили только за своих. Я и сам старой веры держусь – тремя перстами не перекрещусь, «аллилуйя» трижды не скажу, но на людей смотрю, не как они крестятся и поклоны кладут, а какой человек есть. А если полюбишь кого, тогда и вовсе много не замечаешь… Маманька, царство ей небесное, строга-строга, да по раздумью мягчела, отходчива была. Когда узнала, что Танюша утопла, незамедлительно велела тебя к себе вести. Ты ещё невеличка была, я тебя, почитай, всю дорогу от Выи до Висима в коробе заплечном нёс.
– А как мамонька утопла? – почти шёпотом проговорила девочка, в горле у неё стоял комок.
– Осенью поздней, – тяжко вздохнув, начал охотник, – пошли бабы, девки, ребятишки вогульские за реку Тагил, на болото за клюквой. Лёд ещё не крепкий был, да за день подмыло его на быстрине. Когда возвращались назад, мальчонка один малой с тропы отбежал и провалился в воду. Все заголосили, заохали. Мать его беременная за живот схватилась – ничего сделать не может. Одна Татьяна, как ящерка, распласталась по льду да потихоньку подобралась к нему. Выволокла его из полыньи, вытолкнула подальше на матёрый лёд. Но лёд неверный проломился под ней, а течением в глубину утянуло. Так и утопла… Вогуличи потом всей деревней собрались, хоть и крещёные, а своим богам молились: мясо в огонь бросали, в реку серебро отпускали, на скалах красные знаки рисовали. Просили, чтоб вернула её река…
Где-то за горой был слышен ослабевающий шум уходящей на восток бури…
– Тятя, Фимка с Никиткой меня вогулкой дразнили. А я ведь русская, правда? Петруша заступался за меня. Однажды даже с ними подрался: Никитку на лопатки положил – они и перестали. Теперь ходят, издали кулаки мне показывают… Петруша хороший. Посмотри, какого он мне человечка из деревяшки смастерил.
Она порылась в берестяной корзинке и достала завёрнутого в разноцветные тряпочки человечка. Подала его отцу.
– Это у тебя солдат, что ли, в красном мундире? – спросил охотник, возвращая его дочери.
– Что ты, тятя, это девочка в сарафане, – отвечала Пелагея, – солдатов я боюсь. Бабушка рассказывала, как от солдатов в лес убегали, а кто не успел – тех в острог посадили.
Она поправила на кукле тряпочки-одёжки и посадила её к себе на колени.
– Про солдат правда. Было такое дело, да и не раз. В Екатеринбурге, как новое начальство объявляется, так всех, кто старой веры держится да кто от хозяев злых в горы ушёл, ловить начинает. Сильно народу-то вредят. А ты разве не помнишь, последний раз лет пять тому назад, 3имой из Висима все в леса убегали? И маманька, царство ей небесное, с тобой. Акинфий Никитич, когда в заводах бывает, упреждает эти походы солдатские, помогает, как может…
Девочка не слушала отца. Она думала о своём и отвечала не на его слова, а продолжала свои мысли вслух.
– Петруша-то ко мне собрался прийти в Невьянский завод, как вырастет. Сказал, что обязательно найдёт меня.
– Это который Петруша, из Кузнецовых? Ивана Кузнецова сын? – поддержал её охотник. – Тогда знаю, про кого говоришь, – видно, в отца пошёл – слово своё обязательно сдержит. Жди гостя. А может, жениха? – лукаво прищурив глаза, спросил отец.
– Ну, чего ты, тятя, – засмущалась дочь.
– А чего, ты вон выросла как незаметно. Я по лесам брожу, а ты растёшь. Не увижу, как невестой станешь.
Охотник выглянул за дверь.
– Закончился дождь – проясняется. Подождём немного, пусть с веток вода спадёт, да и пойдём на ручей. А может, здесь посидишь, подождёшь меня?
– Нет, тятя, я с тобой, – ответила девочка.
Дождь за короткое время вылил столько воды, что она заполнила все ямки и ложбинки. На месте костровища, у входа в землянку, сделалась лужа. По сухим ещё несколько минут назад ложкам побежали ручьи. Горные речки даже здесь, на перевале, в самом начале своего пути, вышли из берегов и, захватив лесной мусор, песок и мелкие камешки, понесли их вниз. Вода делала свою вековую работу. Но, попав в горные долины, перегороженные, даже по людским меркам, «только вчера», плотинами, она принималась за новую для себя работу – вращать колёса водяных мельниц, поворачивать механизмы молотов и доменных мехов в заводах.
Непогода задержала путников на перевале, который делил водные потоки. Одни реки стекали с него на юг и запад и попадали в Чусовую – Каму – Волгу. Другие, убегая на восток и север, впадали в реку Тагил и дальше в сибирские: Иртыш и Обь.
Ни отец, ни дочь никогда не бывали в тех далёких краях. Охотник промышлял зверя на Камне – так раньше называли Уральские горы, а девочка знала лишь ближайшие окрестности Висима. Сейчас они шли в Невьянский завод, где жила с семьёй младшая сестра Сергея – Наталья. Его мать Харитина Фёдоровна Килякова, известная и уважаемая за свой характер и твёрдость веры среди старообрядцев-раскольников, далеко от Висима, скончалась, оставив Пелагею снова сиротой.
Немного подождав, мужчина с девочкой вышли из землянки и отправились к родничку. Он был совсем рядом. Это была ямка на дне лога, обычно заполненная прохладной чистой водой. Но сейчас, после проливного дождя, это был бурный поток, несущий мутноватую воду. Охотник наполнил котелок, на дне был мелкий песок. Выплеснув воду, решили набрать её чуть позже, когда муть осядет.
Пелагея принялась ходить вдоль ручья, разглядывая влажные поблёскивавшие камешки – бурые, тёмно-зелёные обломки окрестных гор. Изредка среди них попадались любопытные: то с зелёными и белыми полосками, то с чёрными крапинками. Один камешек был похож на грибок – коричневая шляпка на беловатой ножке, ну, точь-в-точь небольшой боровичок. Девочка подняла его и стала с ещё большим вниманием смотреть под ноги.
– Тятя, а как этот ручей называется? – спросила девочка.
– Не знаю. Русского названия нет, а какое иное, может, и есть, да я не ведаю. Вот куда впадает, знаю: в речку Висим. Та в Утку, как раз у слободы. Дальше Чусовая – большая река.
После бури какое-то время было затишье, а сейчас с юга подул слабый ветерок. Он уносил поднимавшиеся от земли небольшие лохматые облака испарений. В верхнем синеватом слое облака двигались быстрее. Среди них появились просветы, стало выглядывать солнце. Один из лучей проник сквозь сеть прозрачного леса к ручью. Осветил до дна всю толщу рыжеватого потока прямо возле ног Пелагеи. Под водой слабо заблестел небольшой беловатый камешек. Девочка подняла его и почувствовала на руке необычную тяжесть. Она сжала холодный камешек в ладони. Задумалась о чём-то.
– Тайна, – тихонько, в задумчивости, проговорила она. И громко крикнула: – Тятя, погляди-ка, что я нашла…
...
Вогульская сказка
Ватага ребятишек бегала по деревне. Один из ребят – Вася – увидел сидящего возле дальней избушки старика.
– Дед Михля вышел! – выкрикнул он. Айда к нему! Может, расскажет что.
Отсутствующий зуб и заживающая ссадина на щеке мальчугана придавали ему очень хулиганский вид. Зуба у него не было, потому что так бывает с каждым мальчиком лет восьми. Да и царапины и синяки для мальчика обычное дело.
Вся разновозрастная детвора побежала в сторону чуть покосившейся избушки на окраине небольшого селения. Среди них была и Пелагея. Она уже неделю жила здесь.
Деревня была исконная вогульская. Стояла она на том месте, где текущая в узкой долине Выя впадает в многоводный Тагил. Чуть повыше по течению река была запружена, и там стоял Выйский завод. Неподалёку, за невысокой горной грядой, был другой завод – Нижнетагильский. Вся эта земля, окрестные горы и реки принадлежали сейчас Акинфию Демидову.
Пелагея была полукровка. Её отец Сергей был русский, а матушка – Татьяна – была из вогульского рода. Это было их родовое селение. Девочка родилась здесь и жила лет до трёх. Поэтому нынче, когда её отец собрался идти в вогульскую деревню, Пелагея напросилась взять её с собой.
– Пойдём, сходим – ответил Сергей, – пока погода стоит хорошая. До распутицы свожу тебя. Поживёшь у другой родни недельку-другую.
Погода действительно стояла хорошая. Лето не собиралось уходить. Даже после Успенья не было обычных утренних заморозков. По сухим лесным дорогам, на обочинах которых в колючих кустах краснел шиповник, а в сосновых борах начинали созревать ягоды брусники, отец с дочерью быстро, за три неполных дня, добрались из Невьянского завода до реки Выи.
Сергей уже на следующий день отправился по охотничьим делам с вогульскими мужчинами. Пелагея же осталась в деревне. Она как то легко подружилась со всей здешней детворой. Тем более, что это были её родственники – двоюродные и троюродные братья и сёстры, дядюшки, племянники. Сергей объяснял ей, кто есть кто, но девочку это не особо интересовало. В деревне были, конечно, и взрослые. Но так как все мужчины ушли в лес, Пелагея видела только женщин да стариков. Особым любимцем детворы, как заметила Пелагея, был дед Михля. Поначалу он немного напугал её. У него были седые длинные волосы, собранные в пучок на затылке, седая борода, морщинистое лицо с бронзового цвета кожей. Такие же тёмные руки с кривыми, шишковатыми пальцами. Самым странным показались девочке его уши. В одном было вдето серебряное кольцо, а в другом обрубленная с краёв серебряная монетка. Но дети частенько подбегали к нему с разговорами и вопросами. Старик весело с ними разговаривал, и Пелагея перестала его бояться. А однажды, насмелившись, спросила:
– Дедушка, а зачем тебе кольцо и денежка в ушах?
– А этта, мила дочь, меня дедка мой научил. Говорил, что серьга в ухе глаза прочищает. И верно. Как у меня в глазах затуманится – подёргаю за кольцо или монетку – опять хорошо вижу.
Ребятня, запыхавшись, побежала к деду.
– Дедушка, расскажи какую-нибудь сказку, – выпалил Вася.
Старик сидел на невысоком деревянном чурбачке. На его коленях лежали лоскуты чёрного лосиного меха и дублёной коричневой кожи. В скрюченных пальцах он держал шило и жилку для шитья.
«Руки такие же коричневые, будто кожа дублёная», – подумала Пелагея.
– Сказку? Ну, ладно. Слушайте, – потеребив обрубленную монетку в ухе и весело прищурившись, проговорил старик…
Давно это было. Старые люди рассказывали. Был у одной Доброй Женщины сын. Невелик годами был. Однажды Доброй Женщины Сын сказал:
– Не хочу больше с тобой, мать, жить. Пойду в лес. Может, своё счастье найду.
Ушёл. Долго ходил, коротко ходил. Увидел в осиновой роще чум. Заглянул в чум. Видит, там девица, невелика годами, сидит.
– Ты кто такая? – Доброй Женщины Сын спросил.
– Красивой Женщины Дочь меня зовут. Только хочу стать Девицей-Богатырём. От матери Красивой Женщины ушла. Живу здесь. Оставайся со мной жить.
Остался Доброй Женщины Сын. День живут, ночь живут. Поутру зовут Собаку.
– Собака, беги к Богатырям Чёрного Железа, скажи им, что в осиновой роще в чуме живут Доброй Женщины Сын Богатырь и Девица-Богатырь. Пусть идут. Посмотрим, кто сильнее.
Побежала Собака к Богатырям Чёрного Железа. Говорит:
– В осиновой роще в чуме живут Доброй Женщины Сын Богатырь и Девица-Богатырь. Зовут вас посмотреть, кто сильнее.
...
Об авторе
Чуднов Андрей Леонидович родился в 1968 году.
Живёт в Нижнем Тагиле, работает геологом на шахте.
Любит путешествовать по России и окрестностям Нижнего Тагила, занимается краеведческими исследованиями.
Статьи по краеведению публикует в местных СМИ.
Победитель XI конкурса «Серая Шейка» (2016 г.) в номинации «Художественные произведения о детях и для детей».
Выходные данные
Чуднов А. Л.
Тайна. Демо-версия – Верхний Тагил: Уральское провинциальное издательство (ИП Чумаков С. В.), 2018
UUID: d1b9798f-e81a-4f2b-8c90-aca763d40563
Знак информационной продукции 6+
Художник: Болюх П. И.
Редактор: Капленко В. Н.
Подготовка электронного издания: С. Чумаков
Уведомление об авторских правах
Все права защищены. Предназначено для использования только в личных целях. Копирование, распространение и коммерческое использование запрещены.
© Чуднов А. Л., текст, иллюстрации, 2018
© Составление, оформление. ИП Чумаков С. В., 2018
О конкурсе «Серая Шейка»
Городской открытый конкурс литературного творчества «Серая Шейка», посвящённый уральскому писателю Д. Н. Мамину-Сибиряку, проводится в городе Нижний Тагил с 2006 года. Его учредитель - Управление культуры Администрации города, организатором выступает Центральная городская библиотека.
Идея создания принадлежит тагильскому краеведу, инженеру-металлургу Юрию Даниловичу Исупову. Поддержал её и Глеб Борисович Удинцев, внучатый племянник Д. Н. Мамина-Сибиряка, член-корреспондент Российской академии наук.
Творчество участников оценивает профессиональное жюри, в состав которого входят тагильские авторы, члены Союза журналистов и Союза писателей России, представители управления культуры, специалисты Центральной городской библиотеки.
За годы проведения в конкурсе приняли участие более трёх тысяч человек, о нём снимали фильмы, победителей приглашали на телевидение, лучшие работы публиковали в газетах и журналах. Поверив, благодаря «Серой Шейке», в свои силы, юные тагильчане нередко становятся лауреатами региональных и всероссийских конкурсов.
С каждым годом растут не только количество участников, но и их профессионализм. Жюри отмечает всё больше оригинальных сюжетов и литературных находок. Больше всего работ собирает любимая детская номинация - «Сказки». Дети создают удивительный яркий мир фантазий, чудес и превращений, в котором живут самые разные сказочные герои. Многие участники пишут истории, сказки, стихи о родном крае. Эти сюжеты навеяны, в том числе, произведениями Мамина-Сибиряка, в творчестве которого тема малой родины была центральной. В номинации «Медиапроекты» дети представляют электронные презентации и викторины, фильмы о Мамине-Сибиряке, творческие семейные проекты.
С 2013 года для взрослых участников конкурса введена номинация «Художественные произведения о детях и для детей», открывающая для читателей новые имена талантливых авторов. Работы присылают не только тагильчане и жители близлежащих территорий, но и авторы из разных городов России и зарубежья. Победителями и дипломантами в номинации за это время стали 15 человек
Конкурс становится более современным, а вот задачи перед организаторами стоят всё те же: воспитание талантливого читателя, поддержка творчески одарённых детей и возрождение традиций семейного чтения.
Подробнее о конкурсе можно узнать на сайте Центральной городской библиотеки Нижнего Тагила: http://tagillib.ru/readers/for_children/seraia_sheika
Серия «Лауреаты конкурса "Серая Шейка"»
Серия готовится при содействии сотрудников МБУК «Центральная городская библиотека» города Нижний Тагил и представляет творчество авторов, ставших победителями и дипломантами конкурса «Серая Шейка» в номинации «Художественные произведения о детях и для детей».
Книги включают как произведения, отмеченные жюри конкурса, так и отобранные самими авторами. Многие произведения издаются впервые, а для некоторых писателей эти книги стали их первыми изданиями.
Галина Буркова. Гномик Лёлик. Проша-Прошенька. Сказки
Анна Голикова. Чтобы жить. Рассказы
Никита Горев. Новогодние сказки для любимой внучки
Валентина Коломиец. Всё о Нюше. Рассказы
Анатолий Корпачёв. Первые уроки. Рассказы и сказки
Ольга Мальцева. Селфи на качелях. Рассказы
Татьяна Пермякова. Всё будет синим вечером. Рассказы, стихи
Анна Прилепина. Добрые стихи для детей и родителей
Надежда Сергеева. Зелёные огоньки. Сказы
Юрий Согрин. Две книжки под одной обложкой. Стихи
Андрей Чуднов. Тайна. Литературная догадка
Марина Шапошникова. Крошка Пелли и её друзья. Сказки
Людмила Якимова. Рассказы о природе
Об издательстве
Уральское Провинциальное Издательство (Урализдат) осуществляет подготовку и издание печатных и электронных (E-book) книг.
Основная тематика изданий - история и краеведение Урала, проза и поэзия уральских писателей.
Познакомиться с деятельностью издательства и приобрести его продукцию можно на сайте: http://uralizdat.ru